- 1024px
- 1280px
«Инструмент фотографа - не оптика, а любовь»
Известному новосибирскому фотографу Владимиру Дубровскому исполнилось 50 лет. Две его выставки, открывшиеся на прошлой неделе, демонстрируют две грани творчества известного новосибирского фотографа. Та, что в картинной галерее, называется «Колея 35 мм» и представляет ретроспекцию репортажных работ мастера: Средняя Азия, Алтай, Тыва. К юбилею издана книга, куда вошли эти фотографии. Та, что в офисе «Сибтелекомстроя» - часть портретных работ, вошедших в готовящийся к выпуску фотоальбом «Новосибирская область». В экспозиции портреты рабочих и колхозников соседствуют с изображениями известных персон: на снимках - художник Сергей Мосиенко, кинорежиссер Владимир Эйснер, банкир Екатерина Жаботинская, бизнесмены Дмитрий Терешков и Юрий Верясов. О секретах репортажной и портретной съемки ВЛАДИМИР ДУБРОВСКИЙ рассказывает корреспонденту «КС» СЕРГЕЮ САМОЙЛЕНКО. - Основой выставки стали ваши среднеазиатские фотографии. Для вас и сейчас, через десять лет после того, как вы уехали из Узбекистана, важна эта тема? - Азия была для меня важным этапом в творчестве. Да и в жизни, пожалуй. В этих работах отразилось время, когда развалилась наша великая и могучая держава. Тогда у самых разных западных средств массовой информации, начиная от газет до серьезных журналов возник сильный интерес к азиатским окраинам бывшего Советского Союза. И у меня в тот момент, едва ли не у единственного фотографа в регионе, была возможность представить подборку конкурентоспособных фотографий. - Почему, уехав из Узбекистана, вы выбрали именно Новосибирск, а не европейскую часть страны, не Москву? - Мне было очень просто устроиться в Москве - у меня было и портфолио, и рекомендации тех западных агентств, для которых я работал. Но мне меньше всего хотелось снимать войну, разного рода трагические события. А именно этим, я понимал, мне и придется заниматься, если я буду жить и работать в Москве. Человеческое горе всегда похоже. И люди, снимающие человеческие трагедии, устают от них. Повышается болевой порог. Нормальному человеку очень трудно переносить отрицательные эмоции в таких объемах. Спасение от этого - алкоголь или наркотики. Либо цинизм. Поэтому я и не захотел этим заниматься. Хотелось снимать более фундаментальные вещи, связанные с историей, религией, менталитетом народа. - Ваш интерес к сибирскому пространству в книге и на выставке серии работ с Алтая, из Тывы - это продолжение ваших азиатских фотографий. Но в Азии вы работали по заказу западных агентств. А кто заказывает подобные съемки сейчас? - Поскольку я не представляю никакое печатное издание, всегда стараюсь найти какой-то «ключик», который откроет эту дверь - ищу проводников, знакомлюсь с людьми. Работать на газеты мне по многим причинам не хочется, поэтому я создал себе нишу, связанную с заказной фотографией, с репортажем. И весь прошлый год для меня прошел под знаком Новосибирской области. «Ключиком» стал заказ администрации области на изготовление фотоальбома. - Если судить по выставленным работам, то главной темой альбома стали люди области - как самые простые, так и хорошо известные? - Это действительно так - центром фотографий альбома является именно человек. Подобные проекты вызревают не каждый год даже в Москве. Обычно делают чисто видовые альбомы. А мы поставили иную0 задачу. Возможно, повлияло отсутствие в Новосибирской области ярких, интересных ландшафтов: везде примерно один и тот же пейзаж, классическая лесостепь. А люди - люди везде разные. Меняется, конечно, антураж. Но для меня гораздо важнее внутреннее состояние человека. - Когда вы снимаете известных людей, как вы добиваетесь, чтобы фотография проявила это внутреннее состояние человека? - Есть единственный способ - общение. Я же не хочу снимать манекен. С VIP-персонами вообще сложно. Можно прийти, потратить полтора часа на съемку - и ничего не добиться. Всегда должен быть какой-то повод для разговора. Чтобы у человека появился, что называется, блеск в глазах. Человек, чего-то добившийся в этой жизни (в бизнесе, творчестве - в чем угодно) - всегда человек неординарный. Такой человек всегда интересен. И главное - «раскрутить» его на какой-то серьезный разговор. Важно, насколько ты сам соответствуешь уровню этого разговора. Можешь ли ты найти и затронуть в разговоре такие темы, на которые этот человек откликнется. И я пытаюсь нащупать почву, ступив на которую, человек перестает надуваться перед камерой, казаться серьезнее, важнее, чем он есть на самом деле. Моя задача - чтобы человек раскрылся, чтобы ему стало на какой-то момент все равно, как он выглядит. - Бывало ли, что ваши персонажи не узнавали себя, были против публикации каких-то фотографий? - Пожелания такого рода, конечно, бывают. Если мы говорим о какой-то официальной публикации, то право решать, разумеется, остается за персонажем. Если я готовлю свой творческий проект - то пытаюсь получить право использовать те фотографии, которые я сам считаю наиболее сильными. Стараюсь найти какой-то компромисс. В любом случае, я стараюсь сделать так, чтобы не оскорбить, не обидеть человека. - То есть позиция папарацци, считающего удачей, если ему удается застать известного человека в самый неожиданный и пикантный момент, вам не близка? - Я не понимаю эту профессию и очень жестко отношусь к таким людям. Я могу работать в этом ключе, это не трудно - выхватывать наиболее интимные моменты жизни человека, пользуясь сильной оптикой. Но с моральной точки зрения у меня есть очень серьезные вопросы. - Значит, этика профессии фотографа существует? - Считаю, что существует. И существует не только в отношении VIP-персон, но и в отношении любого человека. Иногда (особенно когда я работал над альбомом Новосибирской области) бывало такое: мужики, которых я снимал, вставали и демонстративно уходили. Я потом догадался, что у людей своеобразный комплекс - они не довольны тем, как выглядят перед камерой. Особенно часто так бывает на селе. Ну, представляете - зарплаты нет, запчасти по сотому разу надо ремонтировать... И тут приходит человек с фотоаппаратом, который зачем-то снимает тебя в тот момент, когда ты измазан мазутом. Бывали очень жесткие разговоры - я пытался объяснить, что снимаю не этот мазут, не этот антураж, что внимание на человеке. Что сам я делаю очень похожую, непарадную работу. И это часто действует. Была такая история: я приехал в Венгеровский район, и там был один председатель колхоза (почему-то все хозяйства до сих пор называются колхозами), такой шукшинский персонаж из рассказа «Срезал». Вот и он меня все время пытался «срезать». Но расстались мы почти приятелями - я на все его вопросы нашел ответы. И вот проходит время, я возвращаюсь туда вместе с Виктором Толоконским. Получилось, что машина сопровождения, в которой я ехал, отстала. Я, обвешанный аппаратурой, влетаю в этот двор, где стоят трактора, а мне: «О, Вовка!» Для меня это знак того, что я хорошо сработал, все сделал правильно. - Вы больше говорите о вещах нематериальных - общение, понимание. Так что же тогда является главным инструментом фотографа? Аппаратура? Глаза? Голова? - Думаю, что это какая-то совокупность всего, плюс внутреннее состояние. Один мой друг говорит, что фотографа не бывает без любви. Что только это и есть главное состояние фотографа. Разумеется, это может быть и ирония, и сарказм, и неприятие. Может быть ненависть. Но важно, чтобы состояние фотографа было видно на снимках. Чтобы это состояние можно было прочитать через взгляд фотографа. Оптика - это просто инструмент для удобства съемки. Понятно, что снимать камерой-обскурой сегодня смешно. Но все равно, аппаратура не главное. Главное - отношение к тому, что ты снимаешь. Источник: Креативное обозрение на idea.ru