- 1024px
- 1280px
Константин Райкин: «С Новосибирском у меня связаны счастливые странности»
Главная звезда фестиваля театров - лауреатов национальной театральной премии «Золотая маска», художественный руководитель московского театра «Сатирикон», популярнейший российский актер и режиссер КОНСТАНТИН РАЙКИН согласился дать эксклюзивное интервью корреспонденту телеканала «Мир» ИРИНЕ МАКСИМЕНКО и корреспонденту «"Ъ"-Сибирь» АНТОНУ ВЕСЕЛОВУ. Фото Аркадия УВАРОВА - Когда вам в руки попал текст пьесы Зюскинда (Patrick Suskind) «Контрабас», вам не показалось, что это очень специфическая история, интересная и понятная только людям с высшим музыкальным образованием? - Я сам не имею никакого специального образования, абсолютный дилетант в музыке, но мне было интересно читать, потому что это история человеческая, а не музыкальная. Под музыковедческой драмой скрывается ряд общечеловеческих проблем. И это воспринимается нормально зрителями широкого диапазона профессий... Судьба в последние несколько лет мне подстраивает такие встречи с музыкальной классикой - с великими ее образцами. Так получается, что даже названия наших спектаклей какие-то музыкальные - «Трехгрошовая опера», «Квартет», «Контрабас». Я очень благодарен «Контрабасу». Зюскинд - он как раз профессионал в музыке. При этом он человек многих профессий. Он, предположим, был тренером по пинг-понгу. В своем знаменитом романе «Парфюмер» он так пишет об ароматах, будто он всю жизнь их изучал - как абсолютный спец в парфюмерии. То же самое впечатление оставляет его «Контрабас». И это справедливо - Зюскинд долгое время был тапером в каком-то баре. - Вы так много знаете об авторе «Контрабаса» - вам приходилось встречаться с ним? - Я пытался больше узнать об этом загадочном человеке. Он мой ровесник. Его «Контрабас» написан явно о самом себе. Недавно с этим спектаклем я приехал в Германию, работал в Штутгардте. По каким-то моим наблюдениям, действие происходит как раз в Штутгардте - это не Берлин, не столичная часть Германии, к тому же сам Зюскинд много лет прожил в Штутгардте, а сейчас живет в Кельне. В Штутгардте я спрашивал у своих немецких друзей, которые знакомы с автором: «А он не приедет?», на что все как один ответили: «Нет, не придет никогда. Он очень застенчивый, никогда не дает интервью, совершенно закрытый человек». Так что «Контрабас» написан им «из себя самого». Это я придумал, что главный герой говорит с еврейским акцентом. Передо мной было четыре перевода этой пьесы, и два из них намекали на еврейскую мелодику монолога. К тому же сам Зюскинд - немецкий еврей. Мне казалось, что еврей-контрабасист - это такая редкость, это как еврей-дворник. Этого почти не бывает. Он такой невезун, он самый последний еврей, Епиходов музыкального мира. Это придает особую трогательность и забавность - я хотел, чтобы это была пьеса для широкой аудитории. Весь свой азарт я направил на это. - Вы шли на большой риск, перенося камерную пьесу на большую сцену... - Интереснее всего было бы сыграть эту пьесу на голом земном шаре. Всегда интересно найти контрапункт. Если речь идет о квартире - как сделать к ней декорации? Построить квартиру - буквально и скучно. Нужно создать ощущения квартиры. Наш контрабасист уходит в такие гибельные выси в своих эмоциях! Там ведь нет никаких событий - все, что происходит, происходит с его настроением, с перепадами его душевного состояния. Квартира будет мешать. Чтобы сделать из квартиры целую вселенную, нужна пустая сцена, которая давала бы нужное ощущение. Причем чем больше сцена - тем лучше. Минимум быта, я вообще не люблю быт на сцене. Должно быть только самое необходимое - контрабас, пиво, которое он пьет. Чтобы вся жизнь строилась на пивных ящиках, которые для него все что угодно - мебель, царство его духа. В своей маленькой квартирке с помощью этого нехитрого скарба он может мечтать и становиться дирижером, великим и ничтожным, может себя славить и проклинать. - Ваши флажолеты на контрабасе убедили публику, что вы владеете инструментом. Вы долго его осваивали? - Контрабас - инструмент тяжелый, требует элементарной силы, руки устают. Но у меня был замечательный преподаватель-контрабасист, с которым я каждый день в течение нескольких месяцев с 8 утра занимался в Московской консерватории. Потом я купил собственный контрабас и пробовал репетировать в театре - просто чтобы перейти с инструментом на «ты». Ведь мой герой, этот несчастный человек - сам контрабас. Не случайно я пузо надеваю, толщинку. Он смотрится в контрабас как в зеркало - и любит, и ненавидит, как самого себя. Да и пьеса называется «Контрабас», а не «Контрабасист». Главный герой сам неуклюжий и нескладный, он так же «торчит», как его инструмент. - Для актера, играющего в моноспектакле, переполненный зал становится партнером по постановке, каждое новое исполнение не похоже на предыдущее... - Да, самое сложное - партнер каждый раз новый. Если брать зал как единое целое, многоголовое существо - двухтысячеглазое, то прежде всего это существо хочет развлекаться, оно не хочет работать - домысливать несказанное на сцене где-нибудь в кухнях, сострадать Мне с «Контрабасом» приходится каждый раз ломать этот стереотип о себе. В Москве еще знают, что я играю что-то элитарное, например, «Превращение» Кафки. А в Новосибирске не знают, думают, я такой вечный Труффальдино - то танцую, то шучу. Но здесь хороший зритель, он меня понимает. Новосибирск вообще очень театральный город, это моя любовь. Я не очень часто сюда приезжаю, но у меня с этим городом связаны счастливые странности. Например, Новосибирск - единственный город, где я еще при советской власти устроил «большой чес». Чесом во времена, когда артисты очень мало получали, назывались выгодные гастроли в провинции, с множеством концертов. У меня уже тогда было право на сольный концерт в двух отделениях - это считалось невероятным счастьем для молодого артиста. Я приезжал вдвоем с пианистом. Каждый концерт длился два часа. Мы работали в Оперном театре. Так вот, я давал по пять концертов в день в течение недели - 35 сольных концертов за одну неделю! При полных аншлагах! Ежедневно 10 часов на сцене! Боюсь, ни один другой город не выдержал бы меня в таком количестве. Причем я не халтурю никогда - бывает, что-то не получается, но я добросовестный артист - это точно. При этом у гастрольной организации на меня совсем не уходило денег - я требовал один микрофон, минимум света. Потом меня вызывали в финансовый отдел Минкульта СССР и сказали: «Как вы много зарабатываете!» На что я с наивной наглостью спрашивал: «А сколько можно?» Тогда ведь рамок не было. А они мне: «Да, но вы зарабатываете больше, чем министр культуры» (тогда был Демичев). А я им: «Так на министра никто и не пойдет - объявите в Новосибирске, что с утра в Оперном будет выступать министр культуры пять раз в день - ни один билет не купят». Это считалось страшной наглостью. Меня пытались наказать, но денег не отняли. Я давно уже мечтаю приехать в Новосибирск с большими гастролями своего театра «Сатирикон». Наверное, когда-нибудь это счастливая странность случится. Источник: Креативное обозрение на idea.ru